Микулин Александр Александрович [р. 2(14).2.1895, Владимир], советский конструктор авиационных двигателей, академик АН СССР (1943), генерал-майор инженерно-технической службы (1943), Герой Социалистического Труда (1940). Член КПСС с 1954. В 1923 начал работать конструктором в Научном автомоторном институте (с 1925 главный конструктор).
В 1929 разработал проект двигателя АМ-34, в 1931 успешно прошедшего испытания. Двигатель был установлен на самолётах АНТ-25, на которых в 1937 В. П. Чкалов и М. М. Громов совершили дальние беспосадочные перелёты через Северный полюс в США. Построенный под руководством М. в 1939 двигатель АМ-35А был установлен на истребителях МиГ. Во время Великой Отечественной войны 1941—45 руководил созданием мощных двигателей АМ-38 и АМ-38ф для штурмовиков Ил-2 и ГАМ-35ф для катеров береговой обороны. С 1943 генеральный конструктор авиационных двигателей. М. ввёл регулирование нагнетателей поворотными лопатками, двухскоростные нагнетатели, высокий наддув и охлаждение воздуха перед карбюраторами; разработал первый отечественный турбокомпрессор и винт переменного шага. В послевоенный период возглавляемым М. коллективом создан ряд турбореактивных двигателей (двигатель АМ-3, например, установлен на самолёте Ту-104). Государственная премия СССР (1941, 1942, 1943, 1946). Награжден 3 орденами Ленина, 6 другими орденами, а также медалями.
(Большая Советская энциклопедия)
Известно про него до обидного мало, хотя о его жизни написан целый роман. К сожалению, роман написан лишь "типа" о его жизни, а не о его жизни "конкретно". Связано это с целым рядом субьективных обстоятельств, переросших в обьективные трудности. Но об этом позднее, сейчас подытожим все, что удалось узнать о Микулине конкретно.
Сразу по рождении Александра Александровича выяснилось, что он приходится младшим двоюродным братом самой РУССКОЙ АВИАЦИИ и, соответственно, племянником «отцу» РУССКОЙ АВИАЦИИ Жуковскому Николаю Егоровичу. Старшим двоюродным братом РУССКОЙ АВИАЦИИ был Стечкин Борис Сергеевич, который был интеллигентным человеком, в отличие от Микулина (чего ж вы хотите от братьев меньших) хорошо учился, даже закончил ВУЗ и, если бы не дурное влияние младшего брата, стал бы академиком, а не мыкался по жизни как член-корреспондент.
Очередным конкретным фактом явилось успешное заваливание братьями (при активном участии дядюшки) проекта, одобренного Высочайшим повелением!!!
Помните, у мудрого капитана Врунгеля : "Как корабль назовешь - так он и поплывет". Теперь-то мы называем его "Царь-танк", но поздно, поздно...
Вот изложение конкретных фактов (без разрешения использованы статья Максима Моргунова "Танки, вперед!" в журнале "Вокруг света" и материалы интернет танкового клуба tankclub@geocities.com )
В 1914 году инженер Н.Лебеденко, в своей частной лаборатории, работая по заказу военного ведомства над созданием прибора для сбрасывания бомб, проектировал боевую машину весом около 40 тонн, в виде увеличенного орудийного лафета, с диаметром ходовых колес 9 м, длиной 18 м, шириной 12 м с 10 чел. экипажа, вооруженную двумя пушками и пулеметом.
В работе также принимали участие Н.Жуковский и его племянники, сотрудники лаборатории, Б.Стечкин и А.Микулин. В частности, Микулиным была разработана оригинальная силовая передача и блестяще решена проблема редукции высокооборотного двигателя. Обод колеса, рассчитанного Жуковским, имел тавровое сечение. К полке тавра крепилась деревянная накладка. К накладкам, при помощи железнодорожной рессоры, прижимались два автомобильных колеса. Вращаясь навстречу, они передавали момент от вала двигателя к ходовому колесу. В случае перегрузки приводные колеса проскальзывали и предохраняли двигатель от поломки. К фронту машину планировали доставлять по частям и собирать на болтах.
Предполагалось, что эта машина (проектировщики называли ее "Нетопырь") легко преодолеет любую преграду или заграждение, а два двигателя "Майбах", которые удалось снять неповрежденными с подбитого германского «Цеппелина» (мощностью 240 л.с. при 2500 об/мин каждый), по одному на каждое колесо, будут обеспечивать скорость до 17 км/ч.
После окончания всех расчетов, была изготовлена уменьшенная деревянная копия (диаметр колеса - 30 см) с приводом от граммофонной пружины. Модель эту Лебеденко представил Государю Николаю II. Очарованный игрушкой, легко перебиравшейся через толстые книжные тома, Государь повелел открыть счет для финансирования проекта. Общая сумма затрат составила 210000 руб.
В конце июля 1915, изготовив детали корпуса, приступили к сборке. В 60 километрах от Москвы, начали сборку так, как это планировалось делать на фронте. Масса машины в 1,5 раза превышала расчетную, что вызвано использованием более толстого металла. В августе, в присутствии высокой комиссии, приступили к испытаниям. Уверенно двигаясь по твердой площадке, машина, сломав дерево, выехала на мягкую почву и, попав задним колесом в канаву, застряла. Мощности двигателей не хватило для вытаскивания относительного маленького заднего колеса. После неудачных испытаний осмелевшие противники «Царь-танка» стали заявлять о его недостатках: удельное давление на грунт было непозволительно высоким, а колеса и их ступицы было несложно повредить артиллерийским огнем. Железный гигант был попросту брошен в лесу, где и простоял до 1923 года, пока его не сдали на слом. Близ Орудьева и сейчас можно увидеть остатки земляного вала — это все, что напоминает о реализованном проекте самой крупногабаритной боевой колесной машины в истории мирового танкостроения.
Дальнейшие конкретные биографические факты достаточно полно отражены в большой Советской энциклопедии. Лишь отдельные штрихи к биографическому портрету добавляют воспомоминания сослуживцев (Л.Берне и В. Перов) о безвременно уволенном начальнике и воспоминания Валерия Бурдакова о воспоминаниях Бориса Стечкина.
В отличие от невысокообразованного Зельдовича Микулин все таки заимел диплом о высшем образовании. Летом 1950 г., на его 55-летие командование ВВИА им. Н.Е. Жуковского подарило Микулину (академику с многолетним стажем!) диплом с отличием об окончании академии, в которой он никогда не учился, но иногда читал лекции. Это был его единственный диплом о высшем образовании, который Микулин высоко ценил.
В 1954 Микулин вступил в ряды КПСС. И сразу прочувствовал, что такое настоящая партийная требовательность. Перед новым 1955 г. Александр Александрович, как и раньше, добился, чтобы его принял председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков, который, как всегда, пообещал максимальную поддержку во всех делах. Но неожиданно для Микулина в начале 1955 г. пленум ЦК КПСС освободил Маленкова от обязанностей председателя Совмина СССР. Узнав, что Микулин лишился высочайшего благословения, 20 января 1955 г. на завод приехал министр авиапромышленности П.В. Дементьев со своим приказом об освобождении А.А.Микулина от обязанностей генерального конструктора и ответственного руководителя завода № 300. Сам А.А. Микулин в этот день на заводе отсутствовал. Как впрочем, и последующие 18 лет - вновь назначенному директору была дана установка ни под каким предлогом не пускать Микулина на завод, который он создал. Лишь когда сменился директор, да и времена стали помягче, Микулин стал опять бывать на заводе. Правда дальше времена стали уж совсем никакими - этот уникальный завод, детище академиков Александра Микулина и Бориса Стечкина, в 2001 году прекращает своё существование (территорию завода купил один коммерсант для своих целей).
Так как должность и научное звание проходят по разным ведомствам, академиком Микулин остался, а по уставу Академии Наук ее действительный член (если захочет и сможет) имеет право на руководство лабораторией в ее недрах. Старший Брат (в хорошем смысле этого слова - Стечкин, директор института двигателей АН СССР) по родстственному и по доброй памяти (в 1943 Микулин вытягивал его из лагерей), закрыв глаза на волчий билет, взял его на скромную должность старшего научного сотрудника. Главной темой, которая занимала Микулина на этом этапе деятельности, стал поршневой газогенератор, работающий на газовую турбину.
В послевоенные годы Микулин частенько болел и, возможно, именно это заставило его вторгнуться в совершенно новую для себя область - медицину. Он занялся изучением влияние биотоков на жизнь человека, изучал динамику кровообращения, работу мышечного аппарата. Его книга "Активное долголетие" издавалась у нас и за рубежом.
Отлученный от любимого дела Александр Александрович искал выход своей неиссякаемой энергии в других направлениях.
Например, он активно занимался созданием ионизатора воздуха и "машины здоровья" - малогабаритного тренажера.
Прекрасный собеседник, он черпал свои бесконечные истории из жизни крупнейших писателей, художников, спортсменов, актеров и особенно актрис, со многими из них он был коротко знаком (первые три жены Александра Александровича - актрисы).
Среди его близких знакомых были такие выдающиеся деятели русской культуры и искусства, как писатель Алексей Толстой, артисты Иван Козловский и Михаил Жаров, композитор Дмитрий Шостакович.
Важное место в жизни Микулина занимал Коктебель, где у него была дача. Микулин выдвинул идею, что у настоящего мужчины до определенного возраста сумма лет жены и его возраста должна соответствовать некой константе (таким образом, по мере увеличения возраста мужчины жена должна становиться все более молодой).
Вспоминал свои разговоры с нашим премьером Косыгиным по поводу состоявшегося в 1965 году 70-летия академика Александра Микулина, который просил для себя премию хотя бы 100 рублей. Оказалось, что Косыгин такого права не имеет! Наградить академика очередным орденом Ленина - это пожалуйста, а что "до денег", то это очень строго...
Микулин практически всегда - особенно в последние десятилетия своей жизни - был в отличной спортивной форме. Он блестяще владел мотоциклом, освоил управление автомобилями десятков марок.
Последний конкретный факт из биографии микулина - он умер 13 мая 1985 года.
Вот такая жизнь...
А ведь еще, несмотря на отчаянное сопротивление, его жизнь стала основой для одной из лучших книг всех времен и народов.
А.А.Бек "Талант"
Использованы воспоминания Анатолия РЫБАКОВА и Сергей АНТОНОВА «Вопросы литературы» 2001, №3
Прототип этого Бережкова, А.А.Микулин - человек очень интересный и по-своему замечательный, полностью по прочтении рукописи отождествивший себя с центральным героем «Таланта» (вечная трагикомическая коллизия в творческой истории документально-художественных книг А. Бека!), обрушился на редакцию. У него тогда уже имелось тайное лауреатство по военному делу. Он говорил, что, если вы это напечатаете, я переломаю ноги Беку. И вас разгоню! Причем он беседовал на равных с теми, до которых и добраться было нельзя. Вето на публикацию «Жизнь Бережкова» накладывал сам Л. Берия. И в этой обстановке я удивился поведению Бека. Мы его позвали, и он сразу напустил на себя свою пятилетнюю наивность. Он говорит: он не может мне ноги сломать! Я говорю: давайте думать, ведь речь идет о серьезных вещах. Бек говорит: решайте сами. Я ни о чем не беспокоюсь. Я написал, а вы печатайте. И обо мне не беспокойтесь... Сначала это казалось наивностью. А потом оказалось, что это — отвага, смелость. Да, это отвага большого таланта: печатайте, отвечаю я! Он-то отвечает, а печатать нельзя. Пошли заседать: одно заседание, другое. Первое заседание было такое: давайте сделаем так, чтобы этот человек не был ни капли похож на Микулина. А Александр Альфредович говорит: «А он и так не похож». Симонов говорит: давайте внешний знак дадим. И Бек отвечает: он хотел мне ноги сломать, давайте и я ему сломаю ногу. И в конечном варианте герой стал хромой. Можно печатать? Микулин опять: нет, там вся моя жизнь. Бек так мог своей «наивностью» заставить открыться человека, что тот открывал ему все тайное тайных. Где-то Бек и Микулин лежали в больнице, и он вытянул из Микулина вещи, которые тот никогда никому не рассказывал. И Микулину не понравилось, что он слишком похож.
А дальше так: дальше нужно решать, как же этот роман выпускать. И Симонов говорит: «А вы напишите еще одну главу. Напишите, как герой встречается с Микулиным и Микулин учит его, как надо работать». Бек написал. Пока Бек дописывал с политической сцены исчезли влиятельные друзья этого героя, и роман увидел свет (в 1956, после 7 лет борьбы). Но все равно скандал был. Накалена была обстановка до предела и в редакции, и в ЦК.