И.Афанасьев. «Новости космонавтики»
50 лет (уже 53 г. )отделяют нас от того дня, когда межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 («изделие 8К71») – оружие «судного дня» – вынесла на орбиту небольшой сферический объект, оснащенный примитивным радиопередатчиком. Произошло событие, поставившее под сомнение понятие здравого смысла, основанного на эмпирике повседневной жизни: предмет, подброшенный вверх, не упал обратно на Землю. То, о чем писали раньше только фантасты да ученые-чудаки вроде Циолковского, Годдарда, Эно-Пельтри, Цандера, стало фактом, открывшим совершенно новую эпоху в истории человечества.
Не менее удивительно то, что запуск Первого искусственного спутника Земли (ИСЗ) осуществила страна, всего лишь двенадцатью годами ранее вышедшая из самой чудовищной в своей истории войны, унесшей почти три десятка миллионов жизней не самых плохих людей и поглотившей половину национального достояния. Страна, значительная часть населения которой еще жила в землянках. Страна, унаследовавшая технологическую отсталость дореволюционной России и преодолевающая эту отсталость ценой жесточайших лишений собственных граждан.
Но куда большее удивление вызывает иной исторический парадокс. В эпоху тотальной секретности, когда советские граждане не знали ни имен создателей первых спутников, ни, тем более, технических деталей космических полетов, это событие стало предметом национальной гордости. И, если угодно, моральной компенсацией за невысокий жизненный уровень. Выражаясь советским бюрократическим «новоязом», «всемирно-историческое значение» запуска Первого спутника полвека назад осознавалось «всеми советскими людьми и прогрессивной мировой общественностью». Но, когда архивы – ранее секретные – были открыты в конце 1980-х, внезапно оказалось, что их содержимое мало кого волнует. Так получилось, что момент рассекречивания крайне интересных документов, имеющих высочайшую историческую ценность, совпал с трагическими временами для Советского Союза. Дальнейший ход истории пошел в другую сторону, и свободным гражданам новой страны, строящейся «на обломках великой империи», стало не до космоса. Космосом перестали интересоваться как простые обыватели, так и власти предержащие…
Сейчас, спустя полтора десятилетия после рождения «новой России», наблюдается некоторая волна – скорее даже всплеск – интереса, но сказать, что это всеобщая тенденция, пока нельзя: «Другое время – другие песни»…
Полвека назад в первых шагах космической эры причудливым образом сплелись судьбы всего человечества и конкретных личностей – творцов новой техники. Спутник стал результатом слияния фантастической мечты, научного расчета, азартной гонки с Америкой и вполне рутинного процесса принятия решений высшим военно-политическим руководством государства, оформленных соответствующими «совместными постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР». И вся эта смесь была оплодотворена волей и честолюбием Сергея Павловича Королёва.
Разумеется, Королёв не был гением-одиночкой. Сама мысль об этом, насколько известно, претила ему. Он был технократом до мозга костей и высмеивал главных конструкторов, держащих кульманы в своих кабинетах, считая таковых «кустарями». Его заслуга в том, что он смог создать целую отрасль, индустрию, объединив усилия многих коллективов.
Конечно, нельзя заглянуть в разум человека, тем более того, кто давно умер, и узнать, что он думал по тому или иному поводу. Но известно, что Сергей Павлович всю жизнь мечтал о космосе. Эта мечта могла осуществиться только при совпадении ряда факторов. Во-первых, Королёв смог получить всемерную поддержку со стороны руководства государства – не только военного, но и политического. Во-вторых, уровень технологии, созданный к тому времени в стране, позволял создать ракету, которая смогла запустить спутник. И, в-третьих, научные круги уже были готовы к тому, чтобы воспринять запуск спутника как научное событие – академики могли четко сформулировать вопросы, связанные с реальным изучением космического пространства.
Главный конструктор оказался «в нужном месте в нужное время». Наверное, не будь Королева, мы все равно смогли бы вырваться в космос, но, скорее всего, не первыми. Самое главное, что Сергей Павлович, не будучи пацифистом, смог убедить и военное, и политическое руководство СССР в том, что ракеты – это не только средство ядерного сдерживания, но и инструмент созидания, познания Вселенной. И здесь он проявил себя вполне грамотным дипломатом. Известно, что решение о создании научного спутника (который потом стал нашим третьим ИСЗ) было принято в августе 1955 г. и окончательно оформлено Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 30 января 1956 г. за номером 149-88сс. Но темпы создания объекта «Д» главного конструктора не устраивали. Будучи хорошо осведомленным о планах США по запуску первых спутников в период проведения Международного геофизического года, Сергей Павлович понимал, что может опоздать. И предложил вместо сложного объекта «Д» сделать простейший спутник, убедив первое лицо государства – Н.С.Хрущёва – в возможности получения идеологических дивидендов.
Надо отдать должное и Никите Сергеевичу. При всех своих недостатках, коих было немало, Хрущёв был прагматичным политиком и крепким хозяйственником (хотя в народе и ходила шутка, что «Никита запустил не только спутник, но и сельское хозяйство»). Он осознавал, что невозможно в стране, которая была полностью разорена войной и стоит перед угрозой новой, возможно, еще более серьезной опасности, делать сразу все – и возрождать народное хозяйство, и крепить оборону. Нельзя одновременно строить жилые дома, больницы, детские сады и выпускать десятки тысяч танков, развертывать новый флот, авиацию, создавать атомное оружие… Надо что-то из чего-то выбирать… Кроме того, руководителю государства казалось, что все эти танки, корабли и самолеты, даже самые современные и лучшие в мире, на фоне ядерного оружия превратятся в никому не нужные и ни на что не годные игрушки. Хрущёв понимал, что ни армия, ни авиация, ни флот не смогут спасти страну, защитив ее от применения атомной бомбы. И исторически его выбор в пользу ракетно-ядерного оружия полностью оправдался.
Интересы Королёва и партийно-государственных руководителей совпали, и результат – именно в политико-идеологическом плане – превзошел все ожидания! Не в последнюю очередь именно бурная реакция человечества на запуск Спутника послужила стимулом к развитию космонавтики, как отечественной, так и мировой в целом.
Любопытно, что, судя по всему, даже специалисты, создававшие спутник, не до конца осознавали его значение. То есть разумом, конечно, ученые и инженеры понимали, что он может стать (и надеялись, что станет!) первым в мире. Но постижение грандиозности события на эмоциональном уровне дошло до них позже – после оглушительной реакции Запада. 
Сергей Хрущёв рассказывает в мемуарах о том, как его отец узнал о запуске Спутника. Советский лидер устраивал вечерний прием в Мариинском дворце в Киеве, где присутствовали высокие московские гости и первые лица Украинской ССР. Примерно в 23:00 Никиту Сергеевича попросили к телефону. Хрущёв вернулся через несколько минут, широко улыбаясь, не торопясь обвел присутствующих взглядом, лицо его просто сияло.
«Могу сообщить очень приятную и важную новость, – наконец не выдержал он: – Только что звонил Королёв (тут он сделал таинственное лицо). Он конструктор наших ракет. Имейте в виду, что его фамилию не надо упоминать, это секрет. Так вот, Королёв доложил, что сегодня, несколько часов назад, запущен искусственный спутник Земли».
Хрущёв торжествующе посмотрел вокруг, пытаясь оценить, какое воздействие произвели его слова на окружающих. Все вежливо улыбнулись, но было видно, что никто не понял, что произошло.
О, на Западе поняли, что произошло! Впрочем, смесь паники и восхищения, царивших в те дни за рубежом, уже описана неоднократно. В отличие от провинциальных бюрократов в Киеве, главы иностранных правительств оценили новость о запуске спутника как выдающуюся сенсацию. Вскоре после того, как первое официальное послание из СССР достигло Запада, репортер лондонского Times позвонил Гордону Харрису, главе отдела связи с общественностью Редстоунского арсенала, в то время головной организации по разработке баллистических ракет для Армии США. Он надеялся получить комментарии от ведущего ученого Центра Вернера фон Брауна. Вместо этого Харрис перевел звонок в офицерский клуб Арсенала, где в это время фон Браун находился на приеме с высокопоставленными военными из Вашингтона. Реакция на сообщение была поистине ужасна. «Будь я проклят!» – в сердцах простонал фон Браун. Эта реплика отражала его длительные и бесплодные усилия взять на себя ответственность за американскую спутниковую программу. Конечно, проклятия были направлены на политиков из Вашингтона, а не на Советы: то, что русские запустят спутник в самое ближайшее время, он предсказывал точно…
Теперь успехи Советов сыграли на руку группе немецких ракетчиков фон Брауна, которые смогли наконец получить разрешение и – самое важное – средства на собственные космические проекты в США. Оглядываясь назад, понимаешь, что толчком, приведшим в движение колоссальные американские усилия в космосе, результатом которых стала высадка «Аполлона» на Луну, стало всего лишь одно событие, случившееся 4 октября 1957 г. В тот день фон Браун вновь потребовал «добро» на выполнение пуска модернизированной ракеты «Редстоун» со спутником. Он обещал, что запуск состоится не позже чем через 60–90 дней после официальной «отмашки». Разрешение было дано 8 ноября, и первый американский спутник стартовал 31 января 1958 г.
...После 4 октября люди всего земного шара могли воочию увидеть «маленькую новую Луну», пересекающую ночной небосвод. Им казалось, что они видят серебристый шар с антеннами, хотя, скорее всего, они принимали за Первый спутник огромное веретенообразное тело ракеты, беззвучно скользившее рядом. Как и предусматривалось проектом, все желающие могли принимать сигналы спутника с помощью довольно простых радиоприемников.
В зависимости от того, какой идеологии придерживался наблюдатель, он мог узреть в «советской Луне» неизбежность ядерного апокалипсиса или надежду угнетенного человечества, потерю власти над миром и пространством или зарю межпланетных путешествий…
Сообщение ТАСС об испытаниях межконтинентальной ракеты, опубликованное 27 августа того же года, произвело куда меньший эффект. Их тогда не восприняли в серьез. Теперь же стало ясно, что Советы не блефуют, когда говорят, что располагают действительно межконтинентальным, и притом неуязвимым, оружием. Отныне безнаказанное нападение на СССР становилось невозможным.
Несмотря на общее истерическое настроение «гибели и мрака», которое нагнеталось в Америке, кое-кто на Западе увидел в этом событии яркий свет, за которым стоило идти. Перефразируя одну французскую газету, можно было сказать, что теперь, когда русские вылечили свой психологический комплекс неполноценности, а американцы потеряли свой комплекс превосходства, две стороны должны начать поиск точек соприкосновения. В некотором смысле они это сделали. Несмотря на неизбежную ничью в «холодной войне», реальная «горячая» война между Востоком и Западом становилась менее вероятной. Спутник остановил бомбу: концепция гарантированного взаимного уничтожения внезапно взлетела в самые небеса… Таким образом, его появление зафиксировало феномен ядерного сдерживания, на долгие годы ставшего гарантией мира.
Запуск Первого спутника наряду с Победой в Великой Отечественной войне и полетом первого человека в космос – предмет нашей законной гордости. Но, будем честны перед собой, все, чем мы можем гордиться, сделано не нами, а нашими отцами и дедами и осталось в прошлом.
Еще один урок Спутника: успеха достигает тот, кто ставит перед собой большие цели и прилагает реальные усилия для их достижения. Одних заклинаний, что «мы лидеры мировой космонавтики», явно мало. Помилуй Бог, надо же и делать что-то для этого! Хорошую технику создавал Королёв – до сих пор на ней летаем… Правильные решения принимал Хрущёв. Только ох как не хватает нам сейчас Сергея Павловича и Никиты Сергеевича…
