На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Аэропланы и ракеты

236 подписчиков

Схватка в космосе

Гибель космонавта В. Комарова на корабле «Союз-1»

24 апреля 1967 года при возвращении на Землю корабля «Союз-1» погиб летчик-космонавт СССР Владимир Комаров.

картинка

Космический корабль «Союз-1»

Идея создания нового корабля, который должен был сменить «Восток», родилась у Сергея Павловича Королева вскоре после полета Юрия Гагарина. Увы, главный конструктор не дожил до того дня, когда начались летные испытания «Союза».

Отработка пилотируемых кораблей включала запуски беспилотных образцов. В конце 1966 года первый «Союз» вышел на орбиту. Но корабль плохо маневрировал из-за отсутствия стабилизации при работе бортового двигателя. Во время посадки «Союз» стал уходить на территорию Китая, и аппарат пришлось взорвать.

При старте второго беспилотного корабля произошла авария. Сначала автоматика носителя по какой-то причине прервала предстартовые операции за несколько секунд до зажигания. Уже начали вновь сводить фермы обслуживания; члены Госкомиссии поспешили из бункера к стартовой позиции. И вдруг тишину прорезал резкий хлопок: по команде гироскопов носителя сработали двигатели системы аварийного спасения корабля. При этом воспламенилась система терморегулирования теплоносителя; взорвались топливные баки корабля; третья ступень; наконец, весь носитель...

6 февраля руководитель отряда космонавтов Николай Каманин записывает в дневнике: «Сегодня - запуск беспилотного корабля «Союз». Третья попытка! Первые две оказались неудачными. Твердой веры в надежность «Союзов» у нас нет; беспокоит и слабость технического руководства: Мишин как руководитель не силен...»

Полет третьего беспилотного «Союза» протекал благополучно, за исключением этапа спуска и приземления. На лобовом теплозащитном щите была установлена технологическая заглушка. В этом месте при спуске в атмосфере случился прогар, в корабле образовалась дыра, и «Союз» ушел на дно Аральского моря.

Начальник ВВИА имени проф. Н.Е. Жуковского генерал-полковник Владимир Коваленок сетует, что «третий, «зачетный», корабль «Союз» оказался таким же «сырым», как и его предшественники; «Мы его трое суток искали на вертолетах, обшарив пространство размером с пол-Казахстана... Само собой, не найди мы тогда его на дне Арала - Володе Комарову вообще не пришлось бы никуда лететь!..»

Вспоминает инженер-полковник ВВС в отставке Николай Варваров: «Где-то в середине февраля я получил сигнал из Звездного о том, что из командировки вернулся космонавт Комаров. В Центре управления полетом я разыскал Комарова и застал его в чрезвычайно озабоченном состоянии. Владимир Михайлович с досадой в голосе заметил: «Все ранее запущенные беспилотные «Союзы» по разным причинам гробанулись. Наивно думать, что следующий корабль, условно говоря мой, будет принципиально отличаться от предыдущих! Так что же, если с «Союзом» за время, пока его гоняли в беспилотном варианте, его создатели так и не поняли, что делать для обеспечения его надежности здесь, на Земле, - скажите, что к беспомощности целой могучей отрасли промышленности я смогу добавить там, в космосе, оказавшись наедине с этой развалюхой?! Надеюсь, вы меня понимаете!»

Действительно, корабли «Союз» нельзя было считать отлаженными, однако для них уже придумали дерзкую, эффектную программу. На трехместном «Союзе-1» стартует Комаров; на следующий день на «Союзе-2» летят Быковский, Елисеев и Хрунов. «Союз-1» подходит к «Союзу-2» и стыкуется с ним. Елисеев и Хрунов через открытый космос переходят в корабль Комарова, и все идут на посадку. (Эта программа была выполнена в январе 1969 года, только вместо Быковского летал Волынов, а вместо Комарова - Шаталов.)

Владимир Комаров - старший по возрасту в первом отряде космонавтов, единственный с высшим инженерным образованием, что и определило выбор именно его кандидатуры для выполнения сложнейшего пионерского полета на корабле «Союз-1».

17 апреля 1967 года к космонавтам приехал главный конструктор В. Мишин; предложил провести первую стыковку кораблей на орбите автоматически. Однако Комаров доказал, что самый надежный способ стыковки - смешанный. До 300-200 м сближение идет с помощью автоматического комплекса «Игла»; потом он полностью выключается, и стыковка производится при ручном управлении кораблями. Комарова поддержал Ю. Гагарин и все остальные космонавты.

На следующий день Мишин провел совет главных конструкторов. Присутствовали все космонавты. Председатель Госкомиссии К. Керимов, представители конструкторских бюро высказались за полуавтоматическую стыковку (на дистанции 50-70 м «Игла» выключается, и дальнейшее сближение кораблей производится вручную). Конструкторы выступали за автоматическую стыковку, но, учитывая мнение космонавтов, все-таки остановились на первом варианте.

После обеда К. Феоктистов провел с экипажами занятия по возможным отказам оборудования кораблей и дал рекомендации по действиям и решениям экипажей в таких случаях. В этот же день на одном из кораблей отказал клапан системы наддува азотных баков; специалисты устранили неисправность.

20 апреля Госкомиссия приняла окончательное решение: пуск космического корабля «Союз-1» осуществить 23 апреля, в 3 часа 35 минут по московскому времени, а «Союза-2» - 24 апреля, в 3.10. Конструкторы подтвердили готовность носителей, кораблей и служб к пускам в эти сроки.

Руководитель отряда космонавтов Н. Каманин внес предложение назначить командиром активного корабля «Союз» и командиром группы космических кораблей Владимира Комарова; командиром пассивного корабля - Валерия Быковского; членами экипажа, выходящими в космос, - Евгения Хрунова, Алексея Елисеева. Запасные экипажи определить в следующем составе: командир активного корабля и командир группы космических кораблей - Гагарин. Командир пассивного корабля - Николаев; члены экипажа - Горбатко и Кубасов. Госкомиссия единогласно утвердила это предложение.

22 апреля ракета и корабль «Союз-1» были уже на старте. В 11.00 состоялась встреча представителей промышленности и стартовой команды с экипажами космических кораблей. Те, кто готовил старт, заверили космонавтов, что техника не подведет, и пожелали удачных полетов. С ответным словом выступили В. Комаров и В. Быковский.

Главный конструктор говорил с экипажами о тех отказах в работе систем корабля «Союз-1», которые могут привести к тому, что пуск «Союза-2» будет отложен. Это отказ «Иглы» и отсутствие подзарядки солнечных батарей.

В 23.30 началось предполетное заседание Госкомиссии. Главные конструкторы коротко подтвердили: ракета, космический корабль «Союз-1», его оборудование, все службы подготовлены к пуску. Космонавт В. Комаров прошел все медицинские обследования, спал шесть часов и приступил к подготовке к полету.

В третьем часу ночи Николай Каманин приехал в гостиницу космонавтов. Наклейка датчиков и все медпроверки были закончены, Комаров был готов к отъезду на старт. На вопрос руководителя отряда, как спал, Владимир ответил: «Лег рановато, около часа не мог заснуть, а потом заснул крепко; чувствую себя хорошо».

Вся подготовка пуска проходила при свете прожекторов. Ровно в три часа Комаров прибыл на старт. Короткий доклад председателю Госкомиссии Керимову: «Товарищ председатель Государственной комиссии, космонавт Комаров к старту готов!» К лифту его провожали Мишин, Гагарин и Каманин. Гагарин вместе с Комаровым поднялся к кораблю и был там до закрытия люка.

Подготовка пуска проходила точно по графику; все параметры ракеты и корабля в норме; температура в корабле плюс пятнадцать. Пуск состоялся в назначенное время; ракета поднималась устойчиво. Все три ступени ракеты отработали отлично, и через 540 секунд после старта космический корабль «Союз-1» вышел на орбиту. На земле поздравляли друг друга с успехом.

На втором витке Комаров доложил: «Самочувствие хорошее, параметры кабины в норме, но не открылась левая солнечная батарея, зарядный ток только 13-14 ампер, не работает КВ связь. Попытка закрутить (ориентировать - прим. авт.) корабль на Солнце не прошла, закрутку пытался осуществить вручную...»

Космонавт получил команду с земли: обязательно закрутить корабль на Солнце, экономить энергию. На третьем витке Комаров доложил: «Давление в кабине 760, зарядка 14. Солнечная батарея не раскрылась, закрутка на Солнце не прошла». Он понял, что нелепая случайность может сорвать программу полета, и не скрывал огорчения. Пружинный механизм, откидывающий солнечные крылья корабля, довольно прост. Конструкция надежно работала в барокамере, при различных нагрузках, искусственно создаваемых помехах - и вдруг закапризничала. Комаров даже стукнул ногой в то место, за которым находился злополучный механизм, но освободиться от стопора не удалось. «Союз-1» переходил на скудный энергетический паек, что создавало проблемы в отношении стыковки с «Союзом-2».

Земля предлагала свои варианты устранения неисправности, но панель так и не раскрылась. Создалась реальная угроза, что не удастся посадить корабль. Государственная комиссия приняла решение: старт второго корабля отменить, баллистикам просчитать подходящий виток для посадки Комарова.

Быковский воспринял эту новость спокойно: он, как и Комаров, уже успел побывать в космосе; Елисеев с Хруновым не летали и очень кипятились, кричали, что в Госкомиссии перестраховщики, вот Королев взял бы на себя, Королев рискнул бы... А между тем это решение спасло им жизнь...

Прошли сутки; Комаров пробовал выполнять маневры, контролировал работу бортовых систем, часто выходил на связь, давая квалифицированную оценку технических характеристик нового корабля. Он еще не знал решения Госкомиссии, но понимал: возникшие осложнения заставят свернуть программу.

Вспоминает подполковник Валентин Светлов: «Я во время полета Владимира Комарова через смену дежурил на связи в Евпатории, в Центре управления полетом. Примерно в половине второго ночи 24 апреля в ЦУПе возникло замешательство после поступившего из Москвы указания руководству полетом: «Всем быть на связи, в готовности к немедленному замыканию на борт «Союза-1»!»

И действительно, через несколько минут в динамиках что-то зашуршало, защелкало, и властный мужской голос произнес: «Говорите, корабль - на связи!» И все мы, сидящие и стоящие в зале ЦУПа, услышали голос председателя Совета Министров СССР Алексея Николаевича Косыгина: «Товарищ Комаров, здравствуйте. Как слышите меня?»

«Здравствуйте. Слышу вас нормально», - ответил Комаров.

Косыгин продолжал: «Мы внимательно следим за вашим полетом. Мы знаем о том, что вы столкнулись с трудностями, и принимаем все меры для их устранения...»

На эту фразу Комаров не прореагировал. Возникла неловкая, тягостная пауза. Потом Косыгин произнес еще одну, последнюю в этом разговоре фразу: «Что мы можем для вас сделать?»

Комаров изменившимся голосом ответил: «Позаботьтесь о моей семье!..»

На «Союзе-1» было три различные системы ориентации корабля. Астроориентация отказала из-за нераскрытия левой солнечной батареи. Ионная ориентация в предутренние часы была ненадежна (возникали ионные ямы). Ручная ориентация на корабле работала, но при посадке корабля, в 5.30 по местному времени, участок ориентации приходится на тень, а в тени корабль трудно ориентировать вручную.

После долгих консультаций решили сажать «Союз-1» на 17-м витке, с ионной ориентацией. На 15-м и 16-м витках Комарову сообщили все посадочные данные на 17-й, 18-й и 19-й витки.

Посадка на 17-м витке не состоялась из-за плохой работы датчиков ионной ориентации. Комарову передали распоряжение садиться на 19-м витке, в районе Орска; для ориентации предложили использовать не предусмотренный инструкциями способ: ориентировать корабль вручную по-посадочному в светлой части орбиты; для сохранения устойчивости корабля в полете в тени использовать гироскопы, а при выходе из тени подправить ориентацию вручную. Все вместе - труднейшая задача.

В подмосковном координационно-вычислительном центре находился космонавт Павел Беляев, за два года до этого вручную осуществивший посадку «Восхода-2». Его срочно вызвали по телефону из Евпаторийского ЦУПа и спросили, можно ли сориентировать корабль ночью, при свете полной Луны? Ответ Беляев дал вполне определенный: да, можно. К такому варианту посадки космонавты не готовились, но Комаров понял задание, заверил Госкомиссию - посадит корабль.

Утром 24 апреля на восемнадцатом витке, через 26 часов 45 минут после запуска, космонавт сориентировал корабль. Тормозная двигательная установка включилась где-то над Африкой, двигатель отработал расчетное время; несколько позже, у юго-западных границ страны, корабль вошел в зону радиовидимости наземных станций слежения. После этого связь с «Союзом» вдруг резко прервалась. Нараставшее напряжение прервал спокойный голос Комарова, доложившего, что все в порядке. Журналисты отреагировали на это бурным восторгом, начался оживленный обмен мнениями.

Однако веселый настрой прервало сообщение из района приземления: «Космонавту требуется срочная врачебная помощь в полевых условиях». В тот момент никто на Земле, кроме спасателей, не мог поверить в трагедию, но она уже произошла. Спасатели из группы поиска световыми ракетами сразу сообщили о ЧП. Среди обусловленных кодов сигнала о гибели не было; самый тревожный содержал требование о скорой врачебной помощи, его и передали.

Трагедия произошла во время спуска аппарата. Крышка парашютного контейнера отстрелилась вместе с маленьким вытяжным парашютиком - его вытащил тормозной парашют. Далее тормозному предстояло вытащить самый большой, основной купол, но этого не произошло. Корабль падал, вращаясь вокруг своей оси; автоматика сработала и открыла запасной парашют. Но из-за вращения корабля стропы его свились и «задушили» оба купола. «Союз-1» ударился о землю на скорости около 60 м/сек. Корабль лопнул, в нем возник пожар.

«Идя на посадку в Орске, - писал в дневнике Н. Каманин, - я считал, что встречу Комарова уже на аэродроме. Между посадкой «Союза-1» (6.24) и посадкой нашего ИЛ-18 (8.25) прошло уже более двух часов. Я внимательно искал признаки оживления на аэродроме и не находил их. В сердце закрадывалась тревога. Когда самолет выключил двигатели, к нам подъехал автобус, из автобуса вышли несколько сотрудников службы поиска. Доложили: «Союз-1» приземлился в 6.24, в 65 км восточнее Орска; корабль горит, космонавт не обнаружен.

Надежды на встречу с живым Комаровым померкли, для меня было ясно, что космонавт погиб, но где-то в глубине души еще теплилась слабая надежда. В это время неожиданно получили сообщение по телефону, что раненый космонавт находится в больнице населенного пункта Карабутак, в трех километрах от места посадки.

Нужно было немедленно лететь на место происшествия. Когда я садился в вертолет, мне передали, что в Москве срочно ждут звонка. Но мне нечего было докладывать, требовалось выяснить обстановку на месте посадки. Я дал команду взлетать. Через десять минут штурман доложил мне радиотелеграмму: немедленно вернуться на аэродром и позвонить в Москву. Я приказал продолжать полет к месту посадки «Союза-1».

Когда мы сели, корабль еще горел. На месте была группа поиска, группа академика Г. Петрова и много местных жителей. Признаков космонавта в обломках корабля обнаружено пока не было. По докладам местных жителей, корабль спускался с большой скоростью, парашют вращался и не был наполнен. В момент посадки произошло несколько взрывов и начался пожар, космонавта никто не видел. При тушении пожара местные жители забросали корабль толстым слоем земли.

Беглый осмотр корабля убедил меня, что Комаров погиб и находится в обломках догорающего корабля. Я приказал очищать обломки от земли и искать тело космонавта. Одновременно я послал часть сотрудников на вертолете, а других на автомашине в больницу ближайшего населенного пункта, чтобы проверить версию о раненом космонавте. Через час раскопок мы обнаружили тело космонавта Комарова среди обломков корабля...

Я немедленно вылетел в Орск и по телефону связался с Москвой. Доклад был краток: «Был на месте, космонавт Комаров погиб, корабль сгорел. Основной парашют корабля не раскрылся, а запасной парашют не наполнился воздухом. Корабль ударился о землю на скорости 35-40 м/сек; после удара произошел вскрыв тормозных двигателей и начался пожар. Раньше не могли доложить о судьбе космонавта, потому что его никто не видел, а во время тушения пожара корабль засыпали землей. Только после проведения раскопок было обнаружено тело Комарова».

После переговоров с Москвой я опять вылетел к месту происшествия. Принял все меры по сохранности деталей и обломков корабля и категорически запретил нарушать их взаимное расположение. Через три часа на место происшествия прилетели члены Госкомиссии. Несколько позже прилетел из Евпатории Гагарин.

В 21.45 по московскому времени на аэродроме Орска для прощания с В. Комаровым был выстроен прибывший специально батальон курсантов. Мимо застывших курсантов мы пронесли гроб с телом Комарова и погрузили его в самолет Ил-18. За десять минут до нашего взлета прилетел АН-12 с космодрома, - космонавты спешили принять участие в прощании с другом.

Прилетели в Москву в час ночи. В Шереметьево из Звездного приехали космонавты, жена Комарова - Валентина Яковлевна. Валя Терешкова и другие космонавты уговаривали Валентину Яковлевну не ехать на аэродром, но она отвергла их советы и твердо заявила: «Последние часы я буду с ним. Я всю жизнь готова стоять перед ним на коленях».

В госпитале имени Бурденко открыли гроб: на белом атласе покоились останки Владимира Михайловича Комарова. К гробу подошли Гагарин, Леонов, Быковский, Попович, другие космонавты. В крематорий я не поехал...»

Правительственная комиссия уже приступила к расследованию обстоятельств гибели В. Комарова. На следующий день Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС) передало сообщение: «23 апреля 1967 года в Советском Союзе был выведен с целью летных испытаний на орбиту Земли новый космический корабль «Союз-1», пилотируемый летчиком-космонавтом СССР Героем Советского Союза инженер-полковником Комаровым Владимиром Михайловичем.

В течение испытательного полета, продолжавшегося более суток, В.М. Комаровым была полностью выполнена намеченная программа отработки систем нового корабля, а также проведены запланированные научные эксперименты. При полете летчик-космонавт В.М. Комаров совершал маневрирование корабля, проводил испытания основных его систем на различных режимах и давал квалифицированную оценку технических характеристик нового космического корабля.

24 апреля, когда программа испытаний была окончена, ему было предложено прекратить полет и совершить посадку. После осуществления всех операций, связанных с переходом на режим посадки, корабль благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и полностью погасил первую космическую скорость.

Однако при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В.М. Комарова. Безвременная гибель выдающегося космонавта инженера-испытателя космических кораблей Владимира Михайловича Комарова является тяжелой утратой для всего советского народа».

Урна с прахом Комарова была установлена в Краснознаменном зале ЦДСА. С 12 до 22 часов непрерывный поток людей проходил через зал. В почетном карауле стояли секретари ЦК, члены правительства, маршалы, генералы, космонавты, представители институтов, заводов, КБ, воинских частей, академий. У многих людей на глазах были слезы.

Случившееся заставило руководство Минобщемаша трезво оценить ситуацию. 10 июля министр С.А. Афанасьев писал: «Основные и самые тяжелые по последствиям аварии систематически происходят с объектами разработки ЦКБЭМ (бывшего ОКБ-1 С.П. Королева); достаточно посмотреть на исход летных испытаний всех четырех кораблей «Союз», чтобы убедиться в изобилии недоработок... Следует признать, что подготовка к полету космонавтов на кораблях «Союз» велась без должной серьезной отработки этого корабля на земле и в полете; что при каждом полете имели место серьезные ненормальности, каждый раз разные, и перед полетом космонавта не было сделано ни одного нормального пуска корабля «Союз». В этом причина катастрофы корабля «Союз» с космонавтом В.М. Комаровым!»

Далее министр уточняет: «Нераскрытие панели солнечной батареи сразу после выхода «Союза-1» на орбиту повлекло за собой отказы других бортовых систем и создало исключительные трудности космонавту в управлении кораблем. Преодолев их, Комаров проявил исключительное мастерство и в необычно сложных условиях весьма точно вручную повел корабль на посадку. И только отказ в работе парашютной системы не позволил кораблю благополучно приземлиться..

Через несколько дней после трагедии Гагарин сказал журналисту Голованову: «Он показал нам, как крута дорога в космос... Мы научим летать «Союз». В этом я вижу наш долг перед Володей. Это отличный, умный корабль. Он будет летать...» И первый космонавт в этом не ошибся.

http://www.darkgrot.ru/cult/momento-mori/aviakatastrofi-/art...

Более суток Владимир Комаров боролся с почти неуправляемым кораблем


Исполнилось сорок лет, как при возвращении на Землю нового корабля "Союз-1" погиб космонавт Владимир Комаров. Его последний полет длился 1 сутки 2 часа 17 минут. Именно он показал, насколько крута дорога в космос. Об этом и не только корреспондент "СОЮЗа" беседует с дочерью космонавта Ириной Комаровой.

- Ирина Владимировна, когда произошла трагедия, вам было восемь лет. Как вы узнали о случившемся?

- О том, что произошло что-то страшное, мама поняла, когда у нас внезапно отключили телефон. Причем за несколько часов до того, как в квартире появились "официальные лица". Потом дверь не закрывалась. Шли космонавты, их жены. Ведь все жили в Звездном городке в одном доме. Под нами - Валентина Владимировна Терешкова. Она-то, обняв меня, и сказала, что папа погиб.

- Известно, что трудности в полете возникли с первых минут. Сначала не раскрылась одна из панелей солнечной батареи, потом не прошла команда на ориентацию корабля на Солнце, отказала коротковолновая связь... Когда космонавту дали жесткий приказ идти на посадку, автоматика "запретила" выдавать тормозной импульс. Говорили, что еще в полете Комаров попрощался с семьей, якобы для этого даже организовали прямую телефонную линию с квартирой. Было такое?

- Это глупость. Я слышала, что на связь с папой выходил председатель Совета Министров Алексей Николаевич Косыгин. Он говорил, что "наверху" внимательно следят за полетом, знают, что космонавт столкнулся с трудностями, и предпринимают все меры для их устранения. Якобы последняя фраза в разговоре была: "Что мы можем для вас сделать?". Папа ответил: "Позаботьтесь о моей семье". Но точно об этом разговоре не знаю.

- Вы были на месте гибели?

- Конечно. Мама была еще тогда, когда там появился первый, можно сказать, самодельный обелиск. Его на свои средства поставили офицеры и солдаты, служившие в части неподалеку. Степь, воды нет. Так они вместе с местными жителями посадили березки. И потом каждый водитель, который проезжал мимо, обязательно брал канистру с водой - поливать. Сейчас уже огромные деревья выросли. А "государственный" памятник появился только лет через двадцать.

- Вы не слышали звукозапись переговоров отца с Землей? Она хранится в Государственном архиве научно-технической документации.

- Мама отрывок слышала, но намного ее не хватило. Очень тяжело.

- Вера Александровна Пацаева, жена космонавта Пацаева, который погиб при возвращении вместе с Волковым и Добровольским, рассказывала мне. Владислав Волков незадолго до полета признался ей: "У меня было предсказание, что я погибну". Не было ли каких-либо предчувствий у отца?

- Да все знали, что может произойти все что угодно. Ведь были три беспилотных запуска "Союзов", и ни одного - без неполадок. Первый корабль вышел на орбиту, но плохо маневрировал. Во время посадки стал уходить на территорию Китая и его пришлось взорвать. У второго произошла авария при запуске - ракета загорелась и взорвалась. У третьего возникли проблемы на спуске и приземлении - "Союз" ушел на дно Аральского моря.

Программа, по которой летел папа, была уникальной: она впервые предусматривала стыковку двух новых кораблей. Комаров стартовал на трехместном "Союзе-1", а на следующий день на "Союзе-2" должны были лететь Быковский, Елисеев и Хрунов. "Союз-1" подходит к "Союзу-2" и стыкуется с ним. Елисеев и Хрунов через открытый космос переходят в корабль Комарова и все идут на посадку. Не получилось. За месяц до полета папа отмечал свое 40-летие. Он не верил в приметы. Помню, было огромное количество гостей. Мама ведрами жарила цыплят табака. Словно попрощался со всеми.

- Как объяснили семье причину гибели?

- А никто ничего не объяснял. В первые после гибели папы годы маму приглашали на приемы в Кремль. Вот там-то она и узнавала по крупицам подробности. Просто подходили какие-то люди, которые были в государственной комиссии, и что-то рассказывали. Но все говорили одно: он сделал все, чтобы вернуться. Ведь папа был тогда не только старше некоторых космонавтов по возрасту, но и опытнее. Он уже совершил полет в качестве командира первого многоместного корабля "Восход". Когда многие только пошли учиться в академию имени Жуковского, он уже имел высшее инженерное образование, готовился защищать диссертацию. Знал "Союз" буквально "до винтика". Чтобы вывести взбунтовавшийся корабль из критического положения, он выполнял то, чему космонавтов еще никто и никогда не учил. И выполнил филигранно! Но когда уже казалось, что самое трудное позади, произошло скручивание строп парашюта.

- "Союз-1" со скоростью около 60 метров в секунду врезался в землю и взорвался...

- В первом свидетельстве о смерти, которое выдали маме, в графе "причина" было указано: "Обширные ожоги тела". И все. Мама показал его Юрию Алексеевичу Гагарину: "Юрочка, и кто мне поверит, что я вдова космонавта Комарова?". Гагарин побледнел. Можно только догадываться, что он говорил тем, кто выписывал этот, с позволения сказать, документ. Через некоторое время нам принесли другое свидетельство, где уже черным по белому было написано: погиб при выполнении...

- Во время одной из тренировок на центрифуге электрокардиограмма Комарова зафиксировала "неполадки" в работе сердца. В результате ему сначала запретили на полгода перегрузки и парашютные прыжки, а позже и вовсе хотели отчислить из отряда. Почему это не случилось?

- Он сделал почти невозможное. Продолжал не только тренироваться, но и поехал к "светилам" Ленинградской военно-медицинской академии. Познакомился с кардиохирургом академиком Вишневским, тем самым, который позже, в 68-м году, сделал первую пересадку сердца в СССР. В результате он доказал, что здоров, и его признали годным к полетам в космос.

- Правда, что Сергей Павлович Королев предлагал Владимиру Комарову работать с ним?

- Да, я сама это слышала, когда мы были в гостях у Королева в Останкино. Видимо, разговор был не первый. По крайней мере Сергей Павлович говорил маме: "Валечка, ну хоть ты подействуй на него. Чего он сопротивляется?" Она отвечала: "Сергей Павлович, я с ним, конечно, поговорю, но как он сам решит". У меня осталось воспоминание о Королеве - очень добрый человек. Просто добрейший. Носил меня на руках, что-то порисовал, свою комнату показал. У него там была финская стенка, на которой я, естественно, сразу повисела.

- Отец вел дневник?

- Он начала его в 60-м году, но там всего пять страниц. У него просто не было времени заниматься записями.

- А с кем он особенно дружил из космонавтов?

- Знаете, они все очень дружили. Когда мои родители куда-то уезжали, меня "подбрасывали" или Гагариным, или Беляевым. Беляевы жили в соседнем подъезде, но на том же этаже, что называется, стенка к стенке. Наши балконы были совсем рядом, расстояние - никакое. Поэтому меня часто, чтобы не бегать туда-сюда, передавали через балкон. Когда не стало папы, опекали меня и Волковы.

Но были у папы два самых близких друга. Это дядя Витя Кекушев и дядя Толя Скрынников, летчики-истребители. Даже когда папы не стало, они каждый год - без звонков, без приглашений - приезжали к маме на день рождения. И обязательно каждый - с двумя букетами: "Валечка, мы от имени Володи".

- Почему семья переехала из Звездного?

- Через несколько дней после гибели папы к нам пришли: вы останетесь здесь или хотите жить в Москве? Мама выбрала второе - брату надо было поступать в институт, а ездить из пригорода на учебу всегда сложнее. Нам предложили на выбор две квартиры, причем одну - в знаменитом доме на набережной. Вторая была коммуналкой, где нужно было делать огромный ремонт. Но там мы зашли в одну из комнат и увидели на стене... портрет отца и перед ним - букетик с цветами. Это решило выбор.

- Как сложилась судьба вашей семьи?

- Папа был из тех редких мужчин, прекрасно сочетающих работу, которую безумно любят, и семью, которую любят еще больше. Родители прожили вместе семнадцать лет, и ни я, ни брат ни разу не слышали, чтобы они не то что ругались, а даже говорили между собой на повышенных тонах. В 15 лет я спросила маму: "Почему ты не выйдешь замуж?" Она сказала: "Пока второго такого человека я не встретила. А хуже мне не надо". Брат стал физиком, а я получила специальность военного переводчика и 21 год служила в армии. Сейчас на пенсии, нянчусь с внуком.

- На различных аукционах за рубежом постоянно всплывают какие-то личные вещи космонавтов. К вам никто не обращался с предложением что-то продать?

- Обращались из "Сотбис" к маме. Но она сказала: "Нет. Я не собираюсь торговать памятью мужа". Кстати, первую золотую звезду у нас забрали в 70-м году, а вторую мы даже не видели. Мама получила лишь грамоту о присвоении папе звания Героя. Но многие фотографии, документы мы отдали в наши музеи.

   мнение

Борис Черток, академик РАН:

- То, что случилось с Комаровым, - это наша ошибка, разработчиков систем. Мы пустили его слишком рано. Не доработали "Союз" до нужной надежности. В частности, систему приземления, систему отстрела и вытяжки парашюта. Мы обязаны были сделать по крайней мере еще один безотказный настоящий пуск. Может быть, с макетом человека. И получить полную уверенность, как это сделал Королев перед пуском Гагарина: два "Востока" слетали с макетом "Иван Иваныч". Аварии могли быть уже потом, после пуска Гагарина. И даже после пуска Титова мы детально просматривали телеметрию и хватались за голову: ах, как же мы проскочили!.. Гибель Комарова на совести конструкторов.

http://www.rg.ru/2007/04/26/kosmos.html

Картина дня

наверх